В бизнес-центре, где у нас находится офис, в туалетах играет smooth jazz (с перерывом на декабрь и январь — тогда там “Jingle Bells” и прочие рождественские хиты).
Не спрашивайте, зачем это сделано — я не знаю. :)
Тем не менее, наличие музыкального сопровождения в неожиданных местах периодически вызывает приступы вдохновения. Далеко не все из них превращаются в слова (все-таки в офисе обычно не до этого). Однако на этой неделе звезды как-то особенно удачно сошлись и родили мне вот такую миниатюру в 300 слов.
Большинство гостей уже разошлись. Мама с младшим братом и отчимом уехали пару часов назад. Остались только самые стойкие из друзей, но и они с последними поздравлениями прощаются и потихоньку разбредаются.
Официанты убирают со столов посуду. Мягкий джаз плывет из колонок, обволакивая нарядный зал полусонной атмосферой закончившегося праздника.
И кто-то даже танцует.
Впрочем, это и танцем-то сложно назвать. Обняв друг друга, эти двое просто качаются под медленную музыку, красивые и беззаботные, словно у них еще вся ночь впереди.
Невеста разглаживает юбку и снисходительно улыбается. Хотелось бы и ей сохранить такую непринужденность на шестом десятке.
Она будет счастлива в браке. Ее муж будет ее боготворить, а она будет любить его до конца своих дней. У них будет трое детей: две девочки и мальчик. Ее средняя дочь в шестнадцать сделает каминг аут. И она примет ее без условий — потому что после трагедии, которой стал когда-то для нее самой развод родителей, после горькой обиды на отца, непонимания и неприятия его выбора, она однажды осознала, что любовь побеждает все.
Но это будет потом. А сегодня у нее свадьба — хотя, если честно, прямо сейчас она хочет только одного: вернуться домой и снять уже, наконец, туфли и платье с корсетом.
Еще и стрелка на левом чулке поползла.
Она ловит взгляд своего жениха — теперь уже мужа, господи, она стала чьей-то женой. Он улыбается ей немного устало, но через четыре секунды он уже рядом, и она сразу же прижимается к нему с умиротворенным вздохом.
Осенняя ночь мерцает за панорамными окнами модного ресторана, в опустевшем зале плачет саксофон. Ее отец танцует со своим мужем. Иногда он что-то шепчет ему на ухо, они оба смеются, и до окружающих им нет никакого дела.
— Это мы с тобой лет так через… тридцать, — шутливо говорит ей самый дорогой на свете человек и сжимает ее ладонь в своей.
И все именно так, как должно быть.